Сорок пять
И
лилии эти, так ярко сиявшие лишь мгновение тому назад, поблекли и слились
с лазурным фоном, по которому они были рассыпаны, подобные еще недавно
созвездиям столь же ослепительным, как те, настоящие, которые взор
мечтателя ищет в ночном небе.
Екатерина выпустила из своей руки руку сына.
Генрих III вздрогнул и, трепеща, оперся на плечо Шико, тоже
вздрогнувшего, но только из благоговения, свойственного верующему
христианину перед лицом смерти.
Мирон поднес к губам Франсуа золотой дискос и, осмотрев его через три
секунды, сказал:
- Монсеньер скончался.
В ответ на это из прилегающих комнат донесся многоголосый стон, словно
аккомпанемент псалму, который вполголоса читал кардинал: "Cedant
inequitates meae ad vocem deprecationis meae..." [да отступят беззакония
мои по гласу моления моего... (лат.)]
- Скончался! - повторил король, осеняя себя крестным знамением в
глубине своего кресла. - Брат мой, брат мой!
- Единственный наследник французского престола, - прошептала Екатерина.
Отойдя от кровати усопшего, она вернулась к последнему оставшемуся у нее
сыну.
- О! - сказал Генрих. - Престол этот уж слишком широк для короля без
потомства. Корона чересчур широка для одной головы... У меня нет детей,
нет наследников!.. Кто станет моим преемником?
Не успел он досказать этих слов, как на лестнице и в залах послышался
сильный шум.
Намбю бросился к комнате, где лежал покойный, и доложил:
- Его светлость монсеньер герцог де Гиз.
Пораженный этим ответом на заданный им вопрос, король побледнел, встал
и взглянул на мать.
Екатерина была еще бледнее сына. Услышав это случайно прозвучавшее
роковое для ее рода предсказание, она схватила руку короля и сжала ее,
словно говоря:
- Вот она, опасность... но не бойтесь, я с вами!
Сын и мать поняли друг друга, испытав общий для них обоих страх перед
лицом общей же угрозы.
Появился герцог в сопровождении своей свиты. Он вошел с высоко поднятой
головой, хотя глаза его не без смущения искали короля или же смертное ложе
герцога.
Генрих III, стоя с тем величием, которое он, натура своеобразно
поэтическая, порою умел почерпнуть в себе, остановил герцога властным
движением руки, указав ему на измятую в агонии кровать, где покоились
царственные останки.
Герцог склонился и медленно опустился на колени.
Все, кто его окружал, тоже склонили головы и опустились на одно колено.
Лишь Генрих III со своей матерью стояли, и во взгляде короля в
последний раз вспыхнула гордость.
Шико заметил этот взгляд и шепотом прочитал другой стих из псалмов:
"Dijiciet potentes de sede et exaltabit humiles" ["Низведет со престола
сильных и вознесет смиренных" (лат.)].
Оригинальный текст книги: .
Страницы: (496) : << ... 488489490491492493494495496
Полный текст книги
Перейти к титульному листу
Версия для печати
Тем временем:
... А утверждать, что женская мистика уделяла больше внимания телесному, чем абстрактным идеям, равносильно утверждению, что из учебников философии должны исчезнуть упоминания о, ну не знаю, Мерло-Понти (Merleau-Ponty), например.
Феминистки уже давно поставили на пьедестал свою героиню Гипатию Александрийскую (Hipatia), которая в 5 веке преподавала платоновскую философию и математику. Гипатия стала истинным символом женской философии, хотя от ее произведений остались лишь воспоминания. Все они были уничтожены, как и сама Гипатия, погибшая от рук разъяренных христиан, вдохновителем которых, по словам историком, был тот самый Кирилл Александрийский (Cirilo de Alejandria), впоследствии названный святым, хотя и не за этот поступок, конечно. Но была ли Гипатия единственной?
Совсем недавно во Франции вышла в свет небольшая книга 'История женщин-философов' ('Histoire des femmes philosophes'). Автор этой книги - Жиль Менаж (Gilles Menage), живший в 17-ом столетии и бывший предшественником маркизы де Севинье (de Sevigne) и мадам де Лафайет (de Lafayette). Впервые его книга была издана в 1690 году и носила название 'Mulierum philosopharum historia'. Так что Гипатия была не единственной, и хотя в книге Менажа наибольшее внимание уделено классической эпохе, из нее мы узнаем о таких женщинах-философах, как: Диотима (Diotima) из платоновского 'Пира', Арета Керинейская (Areta), Никарета (Nicarete) из мегарской школы, философ-киник Гипаркия (Hiparquia), последовательница аристотелевой философии Феодора (Theodora), последовательница эпикурейцев Леонтион (Leontion) и пифагорейцев - Фемистоклея (Temistoclea). Просматривая древние рукописи и работы отцов Церкви, Менажу удалось найти упоминания 65 имен женщин-философов, хотя стоит признать, что его понятие о философии было достаточно широким.
Если учитывать, что в греческом обществе женщинам отводилось место лишь за закрытыми дверями дома, философы предпочитали не столько красивых девушек, сколько красивых юношей, а, чтобы иметь определенное влияние в обществе женщина должна была быть куртизанкой, становится понятно, какие усилия предпринимались мыслительницами того времени, чтобы быть услышанными...
